Вадим Смоленский

Известнейшую дилановскую песню "Masters of War" я запостил в ЖЖ 2 марта прошлого года, тогда же дал себе зарок перевести ее на русский и не успокоился, пока не перевел. Правда, перевел не полностью - опустил два куплета из восьми (четвертый и седьмой), в которых, как мне показалось, наивность и юношеский максимализм несколько зашкаливают. Все-таки Дилан написал эту песню в 21 год, а мне сейчас, скажем так, несколько больше. Поэтому, при всем моем пиетете перед Диланом, я счел возможным подойти к этому тексту несколько вольно - пару раз даже предпочел уже найденному точному варианту менее точный, но более уместный.

На вечере, к сожалению, у меня свело левую кисть, и на последнем куплете пальцы уже не попадали куда нужно. Может, и не стоило бы вывешивать здесь такое неудачное исполнение - но, опять же, хочется показать перевод.


( Collapse )

Подошли к концу воздушные мытарства. Сегодня Сергей Васильевич растянет меха и споет апостолу Петру что-нибудь из Мокроусова. Петр смахнет слезу, загремит ключами и отомкнет райские врата. А там уже и Горчев с Житинским. Обнимутся, усядутся втроем - и грянут "Сормовскую лирическую".

Да возрадуется душа.


Фотография сделана 17 июня 1996 года близ Айдзу-Вакамацу, на пригорке у векового дерева кэяки - мы не вполне корректно величали его  вязом. Это сорокалетие Сергея, которое мы отметили узким кругом - его семья и я с сыновьями. «Спевка» написана именно об этом месте.

Дуэт с сыном Ильёй.
Боб Дилан, "Плюнь, забей, не рыдай" ("Don't Think Twice, It's All Right")

Здесь всё сыро - и перевод, и исполнение. Репетировали мало, поэтому оставили для выступления на бис. Впрочем, публике понравилось.

Сама песня поставила передо мной несколько очень трудных задач в плане сохранения оригинального ритма. Оказалось, что русские слова ни в какую не желают вести себя по-английски. В итоге ритм вышел сильно упрощенным, без дилановских "полупроглатываний" отдельных слогов ("It ain't no use to sit and wonder why, babe") и без акцентирования каждого слова в рефрене (типа "Don't! think! twice!"). Так что музыкальное своеобразие этой песни несколько растряслось. Что до поэзии, то она тут не бог весть какая. Перевелось легко. Правда, при исполнении много напутал. Но ничего, когда-нибудь запишу нормально в студии.

Гитарная часть тоже оставляет желать - инструмент был чужой; после привычной 12-струнки я не смог к нему до конца приноровиться. И как-то тихо он здесь звучит. Ну да ладно, мне главное - показать перевод.

Боб Дилан, "Сапоги из испанской кожи" ("Boots of Spanish Leather").



( Collapse )

Наконец раздобыл видеозаписи с музыкальной части моего питерского вечера в декабре. Все песни, к сожалению, сыграл плохо - сказалось долгое отсутствие практики (в Софии так инструментом и не обзавелись) и волнение. Редко на людях выступаю, надо бы чаще. Путался, мазал мимо клавиш, темп не держал. Тем не менее, хочу показать несколько вещей, которых еще не записывал и на Сеть не выкладывал.

Том Уэйтс, "Блюз Тома Троберта" или "Набухавшись в Копенгагене".
Tom Waits, "Tom Traubert's Blues" (Four sheets to the wind in Copenhagen).


На вечере я предпослал этой песне комментарий по поводу того, как следует трактовать образ Матильды. Упомянул австралийскую народную песню "Waltzing Matilda" (Матильдой в ней называется заплечный мешок бродяги-переселенца) и датскую скрипачку Матильду Бондо, показывавшую Тому Уэйтсу ночной Копенгаген в 1976 году. Уговорил публику, памятуя об этих трактовках, все-таки воспринимать "Матильду" как некую метафору.

На случай, если будут плохо слышны слова, размещаю под катом текст перевода.

( Collapse )

А вот ныне здравствующий (увы, с оговорками) прототип, Рафаил Аронович Лашевский. В книге - Рауль Абрамович Лишайников.

Фотография сделана в 1993 году, когда мы только приехали работать в университете Айдзу. Уволились мы с ним одновременно, в 2002. Он к тому времени достиг предельного для японского профессора возраста. Уехал к дочери в Бостон и живет там до сих пор. Сейчас ему 83 года. Совсем недавно я узнал, что здоровье его пошатнулось. В числе прочего - альцгеймер. Это меня больше всего расстроило, ибо я помню его человеком с живым и острым умом.

Рауль Абрамович в книге стихов не пишет. А Рафаил Аронович писал и даже очень. Все наши девять лет в Айдзу он с гордостью носил титул крупнейшего из ныне живущих русскоязычных поэтов Японии (наградил себя этим титулом сам). Еще в 1997 году, только-только открыв свою страницу в новорожденном русском интернете, я разместил там подборку его стихов:

1. Серьезные стихи.
2. Несерьезные стихи.
3. Неприличные стихи (18+).

В 2004 году, уже из Бостона, он прислал мне такое стихотворение:

Я не ругаю жизнь мою.
Прошёл её от А до Ю.
Но жизнь не кончена моя –
Осталось жить от Ю до Я.

      Вот еще один персонаж из «Записок гайдзина», прототипа которого больше нет в живых.

      Каори Сато была моей подругой два года, в 1997-98. Имела свой бизнес, маленький бар под игривым названием «Sin». По-японски это почему-то произносилось как «Суин», почти «Свин». Я там часто бывал – сначала как рядовой посетитель, а с какого-то момента как привилегированный.
      – У меня есть тайна, – сказала Каори в первую же ночь. – Есть что-то такое, чего про меня ни один клиент не знает.
      – И что же это? – спросил я, донельзя заинтригованный.
      – Я не японка.
      – Кореянка? – догадался я.
      Она молча кивнула. К тому времени я был уже в курсе о положении этнических корейцев в Японии. Многие из них действительно держали свое происхождение в секрете. В случае Каори это было еще и бизнес-стратегией. Не всякий японец пойдет выпивать в корейский бар. Она совсем не знала корейского языка, была равнодушна к исторической родине, осознавала себя стопроцентной японкой – но и неизбежную свою стигму тоже осознавала слишком хорошо.
      О японском гражданстве речь в принципе не шла. Ей стоило большого труда поменять северокорейское на южнокорейское. Помню, как однажды я увидел ее паспорт и удивился, узнав, что по документам она не Каори, а Кимико. Казалось бы, тоже вполне японское имя – но почему-то оно считалось корейским. Фамилия тоже была другой. Псевдоним «Каори Сато» она взяла сама, выбрав и имя, и фамилию попроще, чтобы подозрений ни у кого не возникало.
      Из «Кимико» я сделал «Кирико».
( Collapse )

Видео снято в первых числах января 2005 года. Я жил тогда в Кронштадте, на Новый год меня навестили родители; в один из дней мы заскочили на часок к Дужиным по дороге в театр. Совпало так, что в это же время туда заглянул и Александр Николаевич Житинский с женой Леной. Снимал мой отец, он же сегодня подготовил файл и выложил на YouTube.

Похоже, это одна из очень немногих видеозаписей, где Сергей поет.
( Collapse )

Прощание с Сергеем Васильевичем Дужиным пройдет в пятницу 6-го февраля. Утром в 8.30 к зданию Математического института им. В.А.Стеклова (ПОМИ, Фонтанка 27, у Аничкова моста) будет подан большой автобус, на котором желающие проститься смогут поехать в морг (Екатерининский 10, на Пискаревке). Оттуда желающие поедут в деревню Сусанино (немного не доезжая до Вырицы) - там после 11.30 пройдет отпевание в местной церкви и похороны на новом сусанинском кладбище. После похорон всех отвезут обратно к ПОМИ, где пройдут поминки.

Сегодня не стало Сергея Дужина (юзер potap ).

Более двадцати лет он был одним из самых близких моих друзей. Мне редко доводилось встречать людей, столь же многогранных и интересных. Встреча с ним осенью 1993 года в Айдзу-Вакамацу была подарком судьбы.

В свое время у меня мелькала мысль посвятить "Записки гайдзина" ему. Я не стал этого делать, потому что в итоге счел претенциозным городить и эпиграф, и посвящение. Но ясно, что без фигуры Потапова книга лишилась бы одного из важнейших акцентов и вышла бы совсем другой.

Мне будет очень сильно его не хватать.

Светлая память.